В детском саду сидят маленькие Таня и Серёга на горшках. Таня спрашивает Серёгу - ты мальчик иди девочка? Тот - я ещё не знаю.Таня - а ты встань, я посмотрю. Посмотрела - ты мальчик.Серёга - а ты как узнала? Таня - у тебя носочки синие.

Однажды на дачу к Сталину за подписью на важном документе приехал министр кинематографии Иван Григорьевич Большаков. Дело было летом. Сталин по обыкновению был в белом - белый френч, белые брюки, заправленные в мягкие кавказские сапожки "ичиги". Подавая Сталину "вечное перо", Большаков для верности встряхнул его, да так, что забрызгал белоснежный сталинский мундир. Оплошавшего министра чуть не хватил кондратий. Помедлив минуту-другую, Сталин рассмеялся министру в лицо:
- Что, испугались? Думаете, у Сталина только один костюм?.

6 ноября 1941 года, накануне годовщины Октябрьской революции, когда немцы стояли под Москвой, после торжественного собрания в метро "Маяковская" Сталин обратился к одному из высших военных чинов:
- Как? Вас еще не расстреляли?..
Прошел год. Сталин снова спросил у него же:
- Как? Вас до сих пор не расстреляли? Я, кажется, подписывал приказ...
"...в сорок пятом году на одном из приемов в честь Победы Сталин, увидев за праздничным столом знакомого генерала, поднял тост:
- Выпьем за то, что и в трудные годы войны мы умели весело шутить..."

Я тогда решила приколоться над бабушкой, и родителями. У нас была большая собака. В её будку я забиралась свободно.(Мне было года 4). И вот я спряталась в эту будку и ждала, когда меня искать начнут. Но никто меня не искал, мне стало скучно и я, в ожидании, прилегла и уснула. Прошло какое-то время и меня начали искать. В будку никто заглянуть не додумался. А у нас речка недалеко. Пол села на ноги поставили. Искали меня часа 2, пока я не выспалась и из будки не вылезла. Вот-тогда мне влетело. Бабушка поперек кровати положила и верёвкой (толстой, как канат - что под руку попалось), меня отшмагала. Вот так я прикололась. Может это бабушка отбила у меня желание прикалываться?

На погранзаставе был такой случай. Вместо мяса привезли живого бычка, и надо было его завалить. Никто никогда это не делал, потому что раньше мясо поступало уже в готовом виде. Кого назначить? Конечно, молодого лейтенанта. Тот построил народ и методом опроса выяснил организацию: надо бычка в лоб кувалдой ударить. Нашли кувалду и добровольца. И только собрались уже бить, как у кого-то из глубины строя возникают сомнения, мол, надо бы бычка сперва кастрировать, а то мясо будет невкусное. Решили действовать одновременно. То есть, один бьет бычка в лоб, а другой в тот момент ему яйца отхватывает. И на яйца молодца тоже нашли. Сказано-сделано: все заняли свои места, ну, и наблюдателей и советчиков вокруг куча. По команде лейтенанта тот, что с кувалдой, размахивается и бьет, только у него в момент удара сама железная кувалда с палки слетела и бычка между рогов он ударил одной палкой, а тот, что между копыт примостился, тот свое дело выполнил на пять – яйца отхватил бедняге по самое не хочу. Так вот коррида по сравнению с тем, что было – это детские игры в песочек. Бык одел на рога все, что подвернулось…»

НА БРЕТЕЛЬКАХ
…вредно к бабам ходить в том смысле, что они навредить могут: то вещи выкинут в форточку, то на ключ запрут. Вот Юрка Морозов, конь педальный, наш лейтенант-гидроакустик, пошел, конечно же, к бабе, но был он в то время уже с сильно поврежденным здоровьем, то есть пьян был, язва-холера, и на этом простом основании не смог помочь девушке на гормональном уровне и заснул там самым пошлым макаром. А она в отместку отрезала ему брюки по самое колено, и утром он был вынужден их надеть, но, поскольку после колена они у него уже заканчивались, то пришлось ему их спустить вниз на помочах до ботинок, то бишь на этаких веревочных подтяжках, которые он тут же и сделал из бумажного шпагата, потому что только он и был под рукой. Сверху ведь шинель надевается, а она от земли на тридцать сантиметров, так что в принципе можно было только эти тридцать сантиметров брюк и иметь для прикрытия, а у него их даже больше оставалось, и все бы ничего, если бы не мотня, которая при хождении по дорогам не давала раздвигать ноги и тем самым создавала ряд дополнительных помех.
Ему бы разрезать мотню. Но тут он, видимо, не сообразил, потому как занят был своим положением в пространстве и во времени. Так что приходилось идти мелкими приставными шагами, будто тебе яйца дробью отстрелили, потому что боялся он, как бы вся эта его тряхомудь совершенно не развалилась.
И вот утро, все в строю, чинно-благородно, подъем флага, «На флаг и гюйс!…» — словом, все в атмосфере, как и положено, томно, и тут все замечают, как со стороны поселка лейтенант движется к строю этакими медленными элегантными прыжками. Перемещается, значит, как идолы острова Пасхи.
— Морозов! — говорит ему старпом — Ты-ы чего?
А он только молча распахнул шинель, а там обнаружились брючки-карлики на бретельках и над ними трусы.
Тут-то все и полегли.
Наиподлейшим образом.

Тогда, в 1972 году я был начальником спец. службы связи и основной поток спирта списывался у меня. Процесс списания – тоже курьёзный. Нач дежурной смены наливает положенных сорок грамм, опрокидывает его в себя, выдыхает на ватку и протирает то, что положено протирать… и так - четыре раза в сутки с записью в журнале ДС о плановом расходе. (тут есть доля шутки!)…
Но суть в другом… Во время учений я сопровождаю с вооружённой охраной спец. Аппаратуру и офицеров подвижного КП (ПКП) с самой машиной, оборудованной, как командный пункт, в скрытый район выдвижения части в случае начала боевых действий. Там проверяется система связи с другими ПКП подчинённых частей. После марша наша колонна, прибыв на место, выполнила положенные работы и обязанности к вечеру, доложили о выполнении задачи, но получили приказ ночевать на месте, чтобы не двигаться ночью. Место это было – на территории Литвы, в лесу. С едой всё было нормально, по пути прикупили овощей и хлеба, ну а спирт – у меня всегда есть фляжка с собой, да ещё и замененная на медицинский в госпитале. То есть вечер начался неплохо. Солдаты охраняют, я пить не могу, а то…. А ПКП пьёт. И под это дело захотелось им шашлыка из дикой свиньи. Таких в лесу было много, с охотой в Литве строго. Автомат и патроны я не дал, само собой, и они отправились на охоту с ПМ, патроны к которому списывались много легче. А темнело уже. Примерно через час, в темноте, увидели ракету и ответили. Конечно они заблудились, но на нас вышли, выкрикивая слова какой-то бравой песни, и неся на лесине добычу, которая была косулей и запуталась в какой-то верёвке, облегчай процесс охоты под фонарик. Добычу сразу отдали солдатам на разделку, оговорив куски на шашлык. Костёр горел, скоро принесли шашлык, спирт уверенно подходил к концу. Меня же нач.ПКП отослал к солдатам, чтобы забрать на память рога косули.
Цвет шкуры мне показался подозрительным ещё на подходе к костру. С неясным предчувствием я подошел ближе… Это был козёл. Обыкновенный домашний козёл, да ещё и с колокольчиком… Хороший спирт был. Нач. ПКП протрезвел и побелел одновременно. Что-то надо делать. Но все попытки спрятать концы в воду были напрасны, это мы поняли на рассвете, когда проснулись от выстрела часового. Мы были окружены здоровенными парнями с дрекольем и ружьями, все мои были подняты по тревоге и заняли круговую оборону в окопчиках. Предупредительный выстрел «нападающих» остановил и вперёд вышли лесник и председатель сельсовета. Мы выставили своего нач.ПКП. Они договорились, но нач ПКП собрал у нас все наличные деньги. Сумму мы так и не узнали. Жалоба на нас таки пришла через военкомат, но Нач. ПКП написал рапорт командиру, что со стороны литовцев была предпринята попытка нападения с целью захвата оружия. Что помогло мне списать один автоматный патрон без проблем и получить благодарность…

Дело было в Калининградской области. Наша часть, как часть постоянной боевой готовности не имела права отпускать солдат в увольнение. Располагались мы в глубоком лесу, было сыро и нас крепко доставали крысы. У солдат постоянно были ранки на мочках ушей и ногах. Какие только меры не принимало командование - ничего не спасало. Начальник Штаба, полковник, участник войны, - бесился от бессилия. На общем построении объявил, что своей властью отпустит в отпуск того, кто найдет действенный способ борьбы с ними. Я учился в академии в то время и только 4 месяца в году находился в части. Начало этой истории знаю по рассказам, конец же уже был в моём присутствии. Эпопея была длительной. Пробовали многие способы, даже выращивали крысиных волков. ( Это, когда сажаешь в клетку штук шесть крыс и не кормишь. Они жрут друг друга и последнюю - выпускают). Наконец кто-то подсказал такой способ: - выловить пяток крыс, вымазать их соляркой с маслом и поджечь. Они бегут к скоплению подружек и потом все убегают с этого "адского" места.
Так и получилось, но сгорел спортивный зал... А через пару недель они начали появляться снова. Тогда, уже с отчаяния, наш полковник Маглатюк объявил об увольнении на сутки каждого, кто поймает десять крыс, а за сто крыс - десять суток отпуска. Руководить этим делом назначил меня, как бездельника от учёбы. Вы не поверите, но уже через неделю я сопровождал в увольнение по десять - двенадцать человек, что было неслыханно для нашей части. Потом солдаты втихаря начали организовывать "биржу" и торговать отпусками, собирая крыс у молодых и тех, кто поймал меньше 10 штук. Раскусили это особисты. Были приняты меры "повышенного контроля" и "торговал" отпусками теперь я, а крыс вывешивали на "колючке" командного пункта. И от крыс практически избавились. Настал момент, когда они просто исчезли....

История из книги Виктора Суворова "Освободитель"
(про "освобождение" Чехословакии, в 1968 г.)
Мотоцикл сожгли по пьянке.
После долгих маршей оружие промывали бензином. Наводчик из первого отделения бросил окурок в ведро, и бензин весело полыхнул. Замкомвзвод Мельник пнул полыхающее ведро ногой. Ведро, перевернувшись в воздухе, упало на мотоцикл, бензобак которого был открыт,- бензин оттуда для чистки брали. Остальное произошло в доли секунды. От мотоцикла остался только черный каркас.
По военному времени дело сразу запахло военным трибуналом да штрафным батальоном.
Первым пришел в себя командир первого отделения. Оглядев взвод и убедившись, что ни офицеров, ни чужих солдат поблизости нет, сержант приказал:
- Строиться, взвод! Равняйсь! Смирно! Слушай ситуацию! Подъехала чешская машина. Легковая. "Шкода". Темно-синяя. Внутри три чеха. Бросили бутылку зажигательную. Мы чистили оружие, стрелять не смогли. Замкомвзвод не растерялся и разобранным пулеметом хватанул одного по черепу. Они сразу смылись. Ясно? ЗКВ свой мужик, что мы его, закладывать будем? Через час прибыли все офицеры роты во главе с командиром.
- На "шкоде", говоришь, подъехали? , - поинтересовался капитан.- Так точно - А где следы? Грунт-то мокрый.
Капитан был разведчиком, и обмануть его было совсем не просто. Правда, и накладывать пятно на свою роту капитан тоже не хотел. Повертев рапорт в руках, он лукаво улыбнулся: - Все хорошо, я тебе все подпишу, только ты все заново перепиши, добавишь, что на мотоцикле лежал еще противотанковый гранатомет "РПГ-7В". Номер во второй роте узнаешь. Они его, прохвосты, еще в Польше в болоте утопили, а достать не смогли.
- Есть переписать! Рапорт пошел по инстанциям, - и так каждый раз возвращался для переписывания.
Когда рапорт дошел до начальника тыла Прикарпатского фронта, который в конце концов подписывал все рапорты о боевых потерях, то его воображению предстала некая чудо-машина, созданная на базе разведывательного мотоцикла "М-72". (Макака)
Чудесная машина была вооружена пулеметом и противотанковым гранатометом, она имела два активных ночных инфракрасных прицела, дальномер-прицел, радиостанцию "Р-123". Машина, видимо предназначалась для действий в условиях Заполярья, так как на ней находились два новеньких дубленых полушубка, а сзади была прилажена 200-литровая бочка со спиртом. К сожалению, все это сгорело при столкновении с контрреволюцией.
А заместитель командира взвода старший сержант Мельник получил медаль за смелые и решительные действия при отражении налета. Про него даже в газетах писали.