yadi.sk/d/rvVmO0jgnWmGb

Наш новый зам Иван Тимофеич Ничипорюк долго изображал из себя невинного интеллигента. Редкой чистоты козел был. По тревоге передвигался не спеша. Замов тревога вообще не волнует. Вот они и ползают. А морячки у нас по тревоге выскакивают на трап не глядя. Ноги на поручни кладут и враскоряку съезжают. Трапы у нас длиннющие и крутые, а перебирать ножками по ступенькам замучаешься, вот они и съезжают.
Был такой матрос Кузьма. Выскочил он раз по тревоге - прыг на трап и поехал и внизу уже зама нагнал. Тот спускался так медленно, как будто ему удаление крайней плоти только что неграмотно произвели и попутно все рефлексы задушили.
Кузьма нагнал зама на последней ступеньке и... въехал ему на плечи. Зам от такой тяжести просел, за ноги Кузьму ухватил, вцепился, глаза вылупил, фуражка слетела, и сказать ничего не может, потому что от такой нестандартной ситуации сразу же проявилось все его неземное происхождение. Стоит и терпит на себе Кузьму, а Кузьма осторожно освободил свое междуножье от инородного замовского тела, ну а зам все прийти в себя не может. От потрясения. Потряс его Кузьма.
А комбриг наш всю эту сцену из жизни бобров лично наблюдал. Подходит он к заму, поднимает его фуражечку, с удовольствием надевает ее ему на луковку и говорит такие слова:
- Что ж вы, Иван Тимофеич, моряка чуть не убили? Нехорошо, брат, ведь этак и мозгами тронуться можно. Зачем человека так пугать? Ну, схватил ты его на плечи, пошутил, ну и отпусти. Чего ж ты в него так вцепился? Нехорошо.
Зам минут двадцать после этого все хотел что-то сказать. Ходил за комбригом как привязанный, мешался под ногами, фуражку на голове поправлял и мычал. А тот все поворачивался к заму и говорил:
- Нехорошо, брат, нехорошо...
Так зам тогда ничего и не сказал. Но на следующее утро говорить все же научился. И сразу же за политинформацию взялся с жаром. Соскучился, пока молчал. Вот народ, а?

Приехал к нам Министр Обороны, прошел он в штаб к командующему и там уже захотел сходить в гальюн.
Вместо того чтоб у командующего сходить (не просто в кабинете, на палубу или там в специальный горшочек, который командующий при этом лично в руках держит, нет, гальюн у него, у командующего, имеется в соседней с кабинетом комнате), отправился Министр ни с того ни с сего в народный гальюн. А в народном гальюне так высоко от земли приделали писсуары, что в них только с прыжка что-нибудь получилось бы наделать, сантиметров двадцать пять надо было иметь в запасе, чтоб туда чего-то насифонить,
Министр прыгал-прыгал, становился на цыпочки - никак. Тогда он пригласил командующего.
- Лев Саныч, - сказал Министр, - неужели у моряков это самое место такой величины, что куда хочешь достанет?
- Да! Товарищ Министр! - взвизгнул наш командующий и отчаянно, одним рывком расстегнул себе ширинку. - Да! Так точно! У всех! Именно такие размеры! - И вслед за этим командующий так себе все оттянул и вытянул, ну просто как пищевод из цыпленка, и насифонил при этом полный писсуар.
Потом командующий вызвал к себе того орла, под чутким руководством которого возводились эти писсуары, подвел его к его же творению и сказал:
- Снимай штаны!
- Товарищ командующий...
- Сни-май, говорю, злыдня... и трусы тоже,.. Они тебе больше не понадобятся...
Тот снял. А пока он снимал, у командующего руки дергались, видимо, чесались у него руки.
- А теперь, - сказал командующий злобно, - тяни!
- Тя-ни-и! - заверещал он, видя, что тот его не понимает. - Я тянул...
И тот тянул. А что делать - служба...

Сон на флоте - это преступление. На флоте не спят, а отдыхают. Личному составу, работающему ночью, разрешается отдыхать днем до обеда. Он, личный состав, лежит в кубрике в койке, накрытый с головой одеялом, а все ходят вокруг, и это их раздражает. Начиная со старшины команды всех интересует, чего это он спит. Старшина будит его и говорит:
- Ты что это спишь?
Тот объясняет, что ночью работал и теперь спит до обеда с разрешения дежурного.
- А-а... - говорит старшина и отходит. Через полчаса подходит командир группы и встряхивает койку:
- Ты что, спишь что ли?
Тот, что спит с разрешения, просыпается и объясняет.
- А-а, - говорит командир группы и отходит. Тот, кому разрешили, снова - нырь в койку. Еще через полчаса в кубрик влетает командир боевой части. Пролетая мимо, орлиным взором окидывает койки любимого личного состава. Кто это там? Что такое? Круто меняется направление, и за одеяло - хвать!
- Ты чего? Спишь что ли, а?!
Личный состав сидит на койке, насупясь,
- Почему молчите?
Личный состав не молчит, он объясняет.
- Ясно! - говорит командир боевой части. - Смотри, только чтоб вовремя встал. И коечку обтянешь. Видишь, как у тебя подматрасник висит? Встань, встань, посмотри, как висит. И ножное полотенце на место. Вот посмотри, в каком положении у тебя ножное полотенце!
Личный состав посмотрел на положение ножного полотенца и опять - хрясь в койку.
Через полчаса в кубрике появляется старпом. На носу сдача задачи, и вид у старпома саблезубый. Тут он видит спящего и орет:
- Что?! Кто?! А?! Почему?! Кто разрешил, я спрашиваю?! Дежурный?! Какой дежурный?! Рабочий день!..
В общем, спать на флоте невозможно. Можно только отдыхать.
А спать хочется до одури. Я постоянно не высыпаюсь. Вот только мой нос минует срез верхнего рубочного люка - и все: глаза сами закрываются. А в автономке снятся только цветные кошмары. И действуешь во сне, как наяву. Просыпаешься и не знаешь, где спал, а где служил. Просыпаюсь однажды в ужасе: приснилось, что все волосы на груди побрили визжащей машинкой. Когда снятся кошмары, нужно менять сторону лежания. Повернулся я и не успел глаза закрыть, как побрили со спины.

Вы знаете, иногда у меня такое впечатление складывается, что до капитана третьего ранга включительно на флоте все нормальные люди.
Что бы вам такое рассказать об адмиралах?
Однажды встречали адмирала с моря вместе с оркестром. Трап на лодку подали, адмирал на него ступил, и оркестр заиграл. Рядом крикнули: "Смирно!" Адмирал поднял руку и двинулся по трапу, А трапы у нас очень скользкие, оттого что мы по ним ходим, да еще, как всегда, парусиной не везде обтянуты. Поскользнулся адмирал, сделал "вжик!" и нырнул под леера и дальше - в воду.
Оркестр, пока он летел, от изумления музыкально обыграл его падение, изобразил фугу "Летящий адмирал", а сам адмирал, пока летел до воды с поднятой к голове рукой, успел крикнуть: "Воль-на-а!"
Когда его выловили, то всем стало интересно, чего это он "вольно!" кричал.
- А вам, сволочам, пока "вольно!" не крикнешь, - сказал адмирал, обсыхая не ветерке, - вы же спасать не будете.
Так что с адмиралами у нас все в порядке, и все отлично себя чувствуют.
Наших адмиралов можно даже в Англию на выставку приглашать. Галерея этих ярких флотских образов заставит вздрогнуть даже больное воображение.
Словом, природа наградила их, а они наградили природу.

Начало работы комиссии сопровождается судорожной сменой кремовых рубашек на белые. С вечера объявляют: "Завтра - тужурка, белая рубашка!" До обеда по территории ловят тех, кто пришел в кремовых. Во время обеда объявляют; "Прекратить нервозность! Всем быть в кремовых!" После обеда ловят тех, кто в белых. К концу дня все все перепутали и пребывают кто в чем.
Так и встречаем комиссию: кто в чем.

Лежал у нас перед КПП огромный валун. Тонн на пятьдесят. И решили его перед комиссией убрать. Выделили пятьдесят моряков. Почему пятьдесят? А прикинули: по тонне на человека - и нормально будет. При соответствующей организации.
Облепили они валун, потужились, попку от земли поотрывали - ну никак, нет организации! Вот при хорошей организации, не устаю повторять, на нашего морячка нагрузи хоть тонну - и он свезет, а здесь, в этом конкретном случае, не было организации. Потому и не убрали.
Ну, если нельзя убрать, то нужно покрасить. Затащили на валуи сверху бидон с зеленой краской, опрокинули и размазали. И стал валун зеленый. Приехал командующий и спрашивает у старшего над валуном:
- Почему зеленый?
- А-а... другой краски не было, товарищ командующий.
- Немедленно устранить!
Немедленно? Пожалуйста! С трудом отыскали-достали белой польской эмали целый бидон, затащили туда наверх, опрокинули - и стал валун белым.
- Вы что? - сказал командующий, - Издеваетесь надо мной?!
- Никак нет, товарищ командующий! - сказал тот, что над валуном старшим назначен, и замотал головой. - Никак нет!
- Немед-лен-по устранить!
- Есть!!!
Где-то достали кузбасс-лака - и в ночь перед комиссией, буквально за два часа до рассвета, стал валун черный, как антрацит. Стоит и блестит. Красиво.
И вот едет командующий с комиссией, и останавливается он перед КПП и видит чудо. И комиссия тоже его видит.
- А чего это он черный? - любопытствует комиссия.
Тут командующий, отвернувшись, может, целую минуту что-то бормочет, потом поворачивается всем телом к комиссии и говорит громко, пугая ее:
- Жизнь! Потому что! У нас! Такая! Жизнь!!!
И весь следующий день стая матросов вручную скалывала с валуна краску, возвращая ему его природный цвет.

Ещё меня посетила "белочка".