-
Яр
-
-
- Вне Зоны
-
ВЕТЕРАН ЗOНЫ
-
-
ЛЕГЕНДА ЗОНЫ
- Постов: 977
-
Репутация: 386
-
Награды
|
Дорогой Сестренке ко Дню Рождения.
(от меня и супруги)
p.s. Юре, Конвоиру, огромное спасибо за обложку.
"Вместо меня..."
Часть 1. Главы 1,2
 ВНИМАНИЕ: СПОЙЛЕР!Глава 1. Ангар 1948
Как ни странно, завалившийся на бок УАЗик не фонил. Обычно от ржавого металлолома счетчик заводил нешуточные трели и долго не унимался, всерьез демаскируя позицию. Но этот вёл себя прилично, и надежно скрыл от посторонних глаз. Подкручивая зум на видавшем виды «Юконе», Май неторопливо исследовала местность. Если дело занесло тебя на территорию «грешников», всякая спешка самым банальным образом приравнивалась к смерти.
Все здесь было так, как рассказывал Топор. Проржавевшая узкоколейка выпростала прямые линии в нутро краснокирпичного ангара с выложенными на фронтоне цифрами. 1948. Год строительства, наверное. А может ещё какая памятная дата. Справа железная махина ворот, покрасневших от коррозии, еще дальше – внушительный, деревянный то ли сарай, то ли навес. Слева – тяготеющая к земле ограда с несколькими рядами колючей проволоки. Самая красноречивая часть пейзажа на рыжем холме, в который собственно и вгрызли этот самый ангар. Черные столбы из гниющей древесины, кривые перекладины, и три висельника в разной степени сохранности. В предупреждающих знаках на своей земле «грешники» были убедительны.
Май уже давно считала, что наиболее простые вещи на самом деле оказываются самыми сложными. Плёвое дело, а? Преодолеть пятьдесят метров, войти в ангар, и забрать чёртов артефакт. Тем более искать-то не надо. Уже отсюда светится, зараза, ласковым таким светом. «Заходите к нам на огонёк», не дать, не взять. Ну, вот эти, на перекладинах, тоже наверняка считали дело плёвым. Может и не прятались вовсе. Только умница Топор, прожженный, старый «хамелеон», не полез на рожон, полюбовался на последствия, поседел, где еще седым не был, и убрался восвояси. Ему-то что? Не припекло пока. А тут совсем другой коленкор. Здесь «поручение» от чёртового Доктора, а чёртов Доктор – это лекарства братьям, помощь раненным, фактор, который ну ни как не исключить из уравнения. Хотя, если бы кто-то дал волю, Май за такие «поручения» собственноручно проломила бы эскулапу многоумную башку.
Болотный Доктор, Болотник, Док – гениальный эскулап милостью Зоны, за свои услуги деньги не брал. Брал он «поручениями» разной степени сложности, отказаться от которых было просто невозможно. Никому. Мог «попросить» засунуть задницу в самое гиблое место и притащить такое, чего отродясь никому не удавалось. Мог заказать какую-нибудь врачебную примочку, ценой с чугунный мост. Мог взять «услугой» или «обещанием» в будущем. И не факт, что выполнение такого обещания не поставит должника в патовую ситуацию. Доктора индивиды, с их желаниями и привязанностями, вообще слабо интересовали.
«Ты, сестренка, на рожон не лезь. – Поучал Топор, поминутно отхлебывая из фляжки. – Пойдешь напрямки, пикнуть не успеешь, как эти гниды опустят решетку, и будут гонять свою попку по ангару, пока... ну сама понимаешь. Тут как-то кумекать надо, выманить сук, и очень быстро поработать. Очень быстро, слышь?»
Ладно, покумекаем. Зря что ли у Махона выпросила «фосфорки», между прочим последние.
Ну, как говорится, «благослови, Монолит».
Май убрала бинокль, аккуратно вытащила «Компакт». Верный «Вал» пришлось оставить в схроне, почти в километре отсюда. Сбоку от УАЗика валялись на земле горы использованных покрышек, деревянные ящики, целые и разбитые, еще какой-то хлам. Вполне приличная маскировка. В ускоренном темпе работая коленями и локтями, Май перебралась поближе к деревянному навесу, еще пару минут потратила на изучение нутра строения. «Грешников» нет, зато в углу явно склад – маслянистые канистры, зарядные ящики под наброшенным брезентом. Хорошая приманочка. Лезть на гнилую крышу она не решилась, крадучись, прошла вдоль стены. Чуть дальше, среди кирпичных коробок слышались голоса, горели несколько костров. Воспользовавшись густой тенью от навеса, Май медленно ползла вверх по склону, стараясь держаться чахлых кустов, редкими пучками вылезающих из жухлого дёрна. Ещё чуть-чуть, ещё чуть, а теперь самую малость...
Зев ангара оказался прямо под ней. Май высунула голову, прислушалась. Тихо внутри. Надо было поподробнее расспросить Топора. Он сказал «опускают решетку». Только как? Если механически, есть шанс, а если... «Параноишь что ли?» – обругала она себя. – «Ещё сенсоры заподозри! Дура».
Май натянула маску, досчитала до трех, швырнула «фосфорку» в сторону навеса, и откатилась вправо. Повалил густой белый дым, вспыхнул пролитый бензин, а затем раздался взрыв – должно быть, рванула самая ближняя канистра. Двое «грешников» выскочили из ангара, заорали, сзывая остальных. Май подождала еще десять секунд, ловко перевернулась, повисла на руках и выбросила тело в нутро из красного кирпича.
10 минут. 10 минут. Пока поднялась тревога, пока «грешники» мечутся у навеса-склада. Вдоль стены, ориентируясь на «огонёк». «Живица» светилась мягким, ровным, чуть голубоватым светом, разгоняя полумрак ангара. Раскрыть маленький контейнер, спихнуть внутрь артефакт, щелкнуть пневмозамками. Май быстро огляделась по сторонам, прислушалась. Похоже, лезть под навес «грешники» не решались. И уж явно не думали толкаться в опасной близости от ядовитого облака. Значит, время автоматически сокращалось.
Ангар оказался короче, чем она себе представляла. Похоже, в свое время служил он своеобразными «воротами», уводя узкоколейку вглубь холма. Скорее всего – насквозь, но если очень не повезет, она останется запертой в проклятом 1948-ом. Но попробовать стояло.
Всё глубже и глубже отступая в темноту, Май прижалась к некогда зеленому товарняку. Детектор молчал. Аномалий внутри либо не было совсем, либо имелась какая-нибудь особо хитрая задница, неопознанная прибором. Май двинулась вперед, тихо матерясь на каждом шагу. Блинская хрень! Половину прохода загородил мощный оползень, а другую непонятно что, накрытое то ли брезентом, то ли тряпками, но в любом случае вонища стояла жуткая. Снаружи всё еще голосили, и Май отважилась зажечь маломощный фонарь-карандаш. И, правда, тряпки. И, правда, вонючие, а под тряпками похоже...
Грязная рука молниеносно вскользнула между прутьев клетки и схватила её за рукав. Май едва не заорала благим матом, и выронила фонарь.
– Тихо, бляха, тихо, не ори!
– Отпусти на хрен!
– Тихо, говорю! Вытащи меня! Или так заору, вместе сдохнем.
– Ну, заори, попробуй.
Май рванулась в сторону, высвобождаясь от захвата. Подхватила фонарь, скользнула светом по нутру вонючей тюрьмы. По заросшей густой щетиной роже, и по тем, кто был за ним...
...«Грешников» валили без предупреждения все, без исключения, группировки. Даже «тёмные». За то, что сбрендив окончательно, или попав под неизвестные науке излучения, а может, в угоду своей уродливой «религии» выпустили из нутра, внешней оболочки человека, всё самое дикое, первобытное, сознательно уродовали себя, страшно издевались над пленными... И как утверждали многие – жрали человечину во время своих, никому не понятных ритуалов. А если и не жрали – суть от этого не менялась...
Май медленно отступала, держа мужика на прицеле «Компакта», стараясь немедленно выкинуть из головы увиденное. На полу вповалку лежали двое. Один видимо умер несколько дней назад и теперь гнил, как куль с требухой. Ещё один, голый, с вскрытым брюхом, таращил на неё остекленевшие глаза. А рядом сидел еще живой, молодой, в чем-то драном, с нитками слюней на подбородке. И сожженными до черноты культями на месте ступней.
В горле застряло что-то. Точно шерстяной носок засунули. Что-то, заставившее вернуться.
– Как я тебя вытащу?
– Тут замок – херня. Ножом поковыряй. Нож есть?
– Есть.
– Давай сюда. На руки мне посвети.
– Увидят!
– Ни хрена не увидят. Драный паровоз обзор загораживает.
Пятно света вырвало из вонючей темноты жилистые голые руки.
– Ты из каких будешь? Чего молчишь?
Скрип-скрип, металлом по металлу.
– Ладно, без разницы. Хоть чорт, хоть бiс, абы яйца нiс. Готово! Тихо, выпускай...
– А эти?
– Этим уже не поможешь. Хотя погодь...
Погасив фонарь, она уже не видела, но понять по звукам было не трудно. Шлеп-шлеп босыми ногами, интуитивно угаданное движение, булькающие звуки из перерезанного горла.
– Сваливаем!
Обнаруженный лаз позволял ползти друг за другом на карачках. Лицезреть перед носом голую задницу и пятки было то еще удовольствие, но Май все одно пропустила недавнего пленника вперед. Лучше потерпеть, чем оказаться заваленной в кротовьей норе, обобранной до нитки и кинутой в этом гадюшнике. Правда довольно скоро кишка вывалила их в прохладную шахту, и с трудом вскарабкавшись по ржавым скобам, они выбрались наружу. Лагерь «Греха» остался в стороне – самое время сигануть в кусты и уходить по крутой дуге.
Добравшись до схрона, Май первым делом развела костер. Перевернутая железная бочка с допотопной, приваренной трубой выводила дым наружу, прямиком в никогда не исчезающий туман над заболоченным котлованом. Мужик сел поближе к огню, без конца сжимал и разжимал кулаки.
– Шмотье есть тут?
– Нет.
– А пожрать?
– Пожрать дам.
– И на том спасибо.
Она раскрыла рюкзак, кинула банку тушенки и бутылку с водой. Недавний пленник ловко вскрыл жестянку, вытаскивал куски руками, чавкал, слизывал с грязных пальцев заливку.
Май откинула капюшон маскировки, сняла маску, всё еще не выпуская пистолета из рук.
– Етишь ты! Баба! Как тебя звать-то?
– А тебе зачем?
– Хотелось бы знать, кому долги отдавать.
– Май.
– А я – Скат. Да опусти ствол. Не брошусь. Оружия не дашь?
– Не дам.
– Ну хоть нож оставишь?
– Оставлю.
– Голым я далеко не уйду...
– Утром, на той стороне озера свежего зомби подстрелила. Вроде из мерков. Может, не обобрали пока.
Скат ушёл разживаться добром с безымянного мертвеца, а Май собрала вещи, передвинув к себе поближе, и явно не напрасно. LR-300, в руках вернувшегося сталкера, таращилась дулом в её сторону. Спасенный разглядывал её сквозь прищур холодно-серых глаз, красноречиво указывая стволом на расцветку комбеза.
К направленному в лицо стволу привыкнуть трудно. У кого это получалось, или совсем сросся с войной или хорошо умел держать себя в руках. Как Май не напрягалась, по спине все равно прошла короткая нервная судорога.
– Чего ждешь?
– Я вас, тварей, всегда валил и валить буду.
– Чего ж не валишь?
– Ты мне жизнь спасла.
– Ну, тогда сначала спасибо скажи, а потом вали.
– Типа, не страшно тебе. Сдохнешь, прямиком в свой шизанутый рай попадешь?
– Не знаю, куда попаду. Но точно буду валяться здесь холодным трупиком. Хочешь, собакам скорми, хочешь – пользуй, пока не остыла.
– Почему говоришь нормально?
– А как должна?
– Да уж не так! Слышал я вас, психов конченных. Через слово какая-нибудь поповская ахинея. Всё молитесь, паскуды.
– Ты б заткнулся, а?!
– И у «грешников» кинуть меня хотела...
– Не кинула же.
– Я это запомнил. Если встретимся на узенькой дорожке, зачтется тебе.
– А я вот не буду обещать. Ну, так что? Валить будешь?
Скат хмыкнул, демонстративно щелкнул предохранителем, шагнул внутрь, зацепил ремень винтовки за торчащий из стены кусок арматуры. Развел руки в стороны – гляди, мол, без оружия, не дергайся.
– Какого ж беса тебя в Зону занесло? Да еще к фанатикам?
– Сам ты фанатик! Должара долбанный.
– Что, на лбу написано?
– Очень крупными буквами.
– Нашла «Живицу»-то? Да не хватайся, не хватайся, мне твой арт без надобности. Хотя соблазнительно, конечно...
– Так я тебе и поверила! Ты ж к «грешникам» в гости на блины заходил!
– Да уж не за зоновской побрякушкой! В разведке мы были. Прикинуть, как эту кучу навозную разворошить.
– Так эти там...
Скат скривился, сплюнул тягучую слюну.
– Нет, не мои. Мои полегли все. Эти из одиночек кажется. А пацан, тот из братвы. Но всё равно бы один конец был. Но если доберусь до своих, калёным железом... Так все-таки как же тебя...
– Привезли.
– Что значит «привезли».
– То и значит. А дальше не помню.
– Совсем?
– Совсем.
– Ну чё, повезло. Ничего не помню, ничего не знаю, живу с долбанутыми.
– Отвали, сказала! Что ты про нас знаешь?!
– Да чего тут знать?! Совсем с катушек съехали, забрались в пекло, окопались как крысы. Зубами же за каждый дом цепляетесь. «Исполнитель желаний», блин! Вот скажи мне, сама-то за что башкой рискуешь?
– За братьев, идиот. За Настоятеля.
– Ну а «Исполнитель» твой тут при чём?
– Дурак ты.
– А ты, значит, умница. «Монолит» не «Монолит»... Жалко мне тебя. Молодая совсем. Загнешься, и «никто не узнает, где могилка моя»...
Разговор не склеился, полночи они молчали. За стенами схрона тявкали и завывали в темноте слепые собаки, потом залились дружным лаем, видимо погнали кого-то. Ухала где-то в отдалении неведомая тварь, да время от времени потрескивала в тумане электрика. Май дала себе зарок не спать ни под каким предлогом, но похрапывающий Скат одним своим видом притуплял бдительность. Нервное напряжение последних часов брало верх. Май то и дело скатывалась в забытье, просыпалась, вскидывала голову, и снова забывалась коротким, напряженным сном.
Ей все равно удалось проснуться первой. Стараясь не шуметь, она поднялась, оставила рядом с костром воду и тушенку, перевязочный пакет. На все воля Монолита. Захочет – отпустит, даст до своих добраться. А нет – так и суда нет.
С неба вяло моросил утренний дождь, а впереди лежал путь по мокрой от влаги траве. Все дальше и дальше. К Припяти. И бетонным стенам Саркофага.
Глава 2. Непредвиденные обстоятельства
«Они думают, что всё про нас знают.
Наверное, так и надо. Враг обязан быть знакомым, понятным, отталкивающим, «не таким». Тогда стрелять легче.
И ненавидеть тоже.
Мы – шизанутые фанатики, молящиеся кучкам мусора в форме параллелепипеда. Если собрать все подслушанные у случайных костров байки, можно целую книжку написать. Про чипы в наших головах, про зомбированность, не способность разговаривать нормально, жить, воспринимать друг друга, да и много чего ещё. Они отказывают нам в том, что позволяют себе: ценить близкого, иметь убеждения, за которые не жалко сложить голову, идти по своей дороге.
Мы – другие, нас убивают. Мы убиваем тоже.
У нас нет друзей. Нет союзов. Есть временные договоренности с индивидами. Вроде Доктора. Вроде Топора. Их единицы. И они прячут свою лояльность.
Первое, о чём новички слышат от Проповедника – как дошли первые до Монолита, как узрели мощь его, и остались. Решили для себя – не для людей эта сила. Ни для них самих, ни для кого вокруг. И если кто-то преодолевал гибельный заслон, значит, отметил его Монолит, дал шанс добраться, чтобы вступить в ряды его защитников. Или умереть.
И так было со всеми. Кроме меня.
Сейчас я спешу домой. Спешу, конечно, сказано громко. Иду так быстро, как могу, учитывая окружающую действительность. Аномалиям и мутантам на мои убеждения плевать с высокой колокольни. К вечеру я должна добраться до Припяти. Переночевать, узнать новости, поесть горячего на базе. А к утру добраться до ЧАЭС.
Пройти посты, спуститься в утробу комплекса... Почувствовать страшную, всепоглощающую, могучую энергию, пропитавшую каждый сантиметр пространства.
Это нельзя объяснить.
Только ощутить на собственной шкуре, каждой клеткой, каждым вздохом.
А если повезет – увидеть Настоятеля.
Он принадлежит Монолиту и всем нам. А мы – ему и Монолиту. Именно в такой последовательности. Мы редко видим его, и поэтому каждое такое появление – награда, поднимающая сила, сплачивающая нас, ведущая вперед. Но если кто-то...».
Слабый, но устойчивый сигнал, пискнувший на КПК, оборвал мысли. Май присела у разбитой кирпичной стены канувшего в прошлое строения и быстро сориентировалась по карте. Решив не рисковать понапрасну, и обогнуть Лиманск, она шла по границе Радара и Пустого Рубежа – разрушенных и полуразрушенных сел в окрестности Припяти. Братья редко появлялись здесь, разве что случайным дозором, проверить непонятный сигнал или отследить активность одиночек, забредающих в населенные пункты Рубежа за редкими артефактами. Судя по всему, сигнал шёл из района Бондарей – мелкой деревеньки и отмеченной-то не на каждой карте. «Атакован противником. Прошу помощи». Бесконечное механическое повторение, стоит только «перевести» в голосовой диапазон.
К разбитой дороге, в проплешинах чахлой травы, плотно подступал бывший колхозный сад. Некогда плодоносные яблони и груши под воздействием энергии Зоны давно деформировались, почернели и обзавелись длинными гривами «ржавых волос». Растительная аномалия, обычно селящаяся на столбах и фонарях, здесь нарушила собственные правила. Май перешла на другую сторону, краем глаза отслеживая малейшее движение в «саду» – в таких скоплениях любили селиться тушканы. Нарваться на колонию не хотелось ни с какой стороны – можно и не отстреляться, а быть раздернутой по суставам острыми, бритвенными зубами мелких тварей. Соваться в поле тоже не хотелось. На заросших угодьях, некогда дававших корм для миролюбивых деревенских коров, водилась всевозможная аномальная дрянь, трудно различимая глазом: «плеши», «круги», «присоски» и тому подобная гнусь. Время не пощадило Бондари. Остался цел только деревенский магазин, одноэтажный, каменный, с когда-то синей, а теперь полностью облупившейся дверью. Дома Бондарей Зона сожрала без жалости, оставив деревянные остовы срубов, как гнилые пеньки во рту старика.
Деревня встретила Май тишиной, изредка нарушаемой шорохом ветра в траве, да тоскливым, жалобным стоном висевшей на одной петле калитки ближайшего дома. Обогнув подозрительную проплешину на дороге, Май почти вплотную прошла мимо черной от времени стены какого-то сарая. Пропавший сигнал вновь появился на КПК – совсем рядом, за углом, судя по всему – метров пять, не больше. Перевесив «Вал» на грудь, она осторожно выглянула из-за прикрытия. И сразу увидела труп.
Кто-то из братьев лежал на земле лицом вниз, вытянув руки, точно хотел оттолкнуть от себя невидимого врага. Первым позывом было подойти ближе, но интуиция вовремя подала сигнал. «Стой. Опасно!». Май замерла, пытаясь определить, что не так с трупом. Форма не тронута, ни следов когтей или зубов. Только ботинки и... вот гадство! «Присоска»! Кто бы ни «положил» здесь мертвое тело, он сделал идеальную ловушку. Ещё шаг, и она бы со всей дури вляпалась в аномалию, и стояла теперь столбом, как лучшая в мире закуска. Вытащив болты и обозначив границы «присоски», Май осторожно приблизилась к голове покойника. Ни пуль, ни когтей... Только лица нет. Совсем. Половина головы в черном желе свернувшейся крови. Сколько ж времени прошло? КПК видимо в кармане, теперь не достать. Но в одиночку никто не ходит. Где тогда второй? Зеленая или серая точка на дисплее. Где?
Движение за спиной Май скорее почувствовала, чем увидела. Быстро развернулась в присед, выцеливая пустую деревенскую улицу, черную стену сарая, не потревоженную пыль. Теперь к скрипу калитки и шороху травы прибавился новый звук. Пустота впереди испустила долгий, тихий, так похожий на человеческий выдох, заставивший волосы на затылке подняться дыбом. «Убирайся! Быстро!» завопила в голове интуиция. Май рванула с низкого старта, за секунду до того, как воздух потемнел, прыгнул навстречу, оставив за спиной глубокие борозды когтей на пыльной глине деревенской улицы. Пятьдесят метров до магазина Май преодолела за рекордно короткий срок, всей спиной ощущая за собой преследователя. Перед крыльцом она дернулась в сторону, снова подчинившись интуиции, что-то твердое пролетело по касательной, разодрав рюкзак. Дверь, к счастью, поддалась сразу. Ввалившись в темноту, Май со всех сил потянула её на себя, одной рукой сорвала винтовку, всунула в скобы засова. Кто-то тяжелый ударился о преграду с той стороны, но обитая железом дверь выдержала удар.
В неё выстрелили со стороны подсобки. Пуля вжикнула рядом с плечом, выбила из стены фонтанчик рассохшейся штукатурки. То ли стрелок был косоглазым от природы, то ли не сумел прицелиться... Стреляют, значит, люди. С людьми-то мы разберемся.
– Брат!
Она крикнула скорее наугад. В чертовой деревеньке спрятаться было негде кроме магазина, и если кто и остался в живых, должен был быть здесь.
– Май...
Он сидел в углу, тяжело привалившись к стене. Май присела на корточки, сорвала со спины рюкзак, и тут же выругалась, коротко и ёмко выразив свое отношение к Зоне в целом и невидимым заразам в частности. Похоже на крыльце и окрестностях остались пара аптечек, паёк, оба запасных магазина. Только бутылка с водой и перевязочный пакет на своих местах. Май торопливо сняла с собрата разбитый шлем, аккуратно смыла кровь с головы. Только теперь она его узнала – за слишком светлые, почти белесые глаза получившего в свое время кличку Холодок. Значит там, на дороге, остался лежать Кнут, опытный разведчик, не переживший свой очередной дозор.
– Дай, осмотрю... Сейчас...
Она аккуратно сняла с брата броник, расстегнула комбинезон. Холодок скрипел зубами, судорожно втягивал в себя воздух. Весь бок был темным и липким от крови. Рана оказалась страшной, глубокой, по касательной был задет кишечник.
– Конец, да? Конец, сестренка?
– Ты не разговаривай, сиди тихо. Сейчас промою, перевяжу, вызовем помощь.
– Нет сигнала... сигнала... Взял тебя на «алярм», да? Мы не успели... Кнут меня толкнул, закрыл... Я видел... Так больно... – Веки Холодка то и дело закрывались, он проваливался в спасительную пелену беспамятства.
– Эй, эй, не закрывай глаза! Что ты видел? Кто на вас напал?
– Большой... как зверь... только...
Май судорожно огляделась, пытаясь прямо сейчас принять единственно верное решение. Если б была аптечка! Противошоковое, кровеостанавливающее, коллоидная повязка... Вывернулись бы как-нибудь, добрались до Припяти...
– Я сейчас. Там аптечка, на крыльце осталась.
– Не ходи!
Холодок попытался схватить её за руку, на мгновение на запястье сжались липкие от крови пальцы. Май отползла в сторону, вытащила пистолет, пригнувшись, добралась до двери. Пыльное окно давало скудный обзор, но и такого хватило. Синий и красный пеналы СПП валялись в шаге от крыльца, а над ними, напряженно дрожал сгустившийся воздух. Невидимая тварь отступать не собиралась. Вынырнула из маскировки массивная когтистая рука, покрытая кругами расползающейся, плешивой, бледной кожи, ковырнула пенал, вспорола... На секунду показалось плоское, как белый блин лицо, дыры вместо носа втянули запах. Тварюга завизжала, отпрянула, заскакала по земле, оглушительно вереща, и на несколько минут показалась полностью. Ростом метра два, не меньше, согнутая, с непропорционально длинными руками и мускулистыми ногами с вывернутыми назад коленями. Блеклая шкура висит лохмотьями, на загривке то ли шерсть, то ли волос. Разрез рта с острыми, торчащими вперед зубами, большие, выпуклые глаза, длиннющий, раздвоенный язык. Ничего подобного Май никогда не видела. Скачет как снорк, выставляет напоказ оголенные, перевитые сухожилиями, гнилые ребра. Май отпрянула от окна, взгляд заметался по помещению, силясь найти замену «Валу». Ничего подходящего. Ни лома, ни толстой палки. Из «Компакта» такую дрянь не завалишь. И КПК, действительно сдох так некстати.
Холодок едва дышал, на лбу испарина, пульс с трудом прощупывается. Май стиснула кулаки с такой силой, что на ладонях остались вмятины от ногтей. Она и так постоянно теряла братьев. День за днем, в стычках со сталкерами, мутантами, неизвестно откуда появляющимися новыми аномалиями... Холодок был отличным бойцом и опытным разведчиком. Покойный Кнут, всегда такой спокойный, невозмутимый, гордился им как родным. А сейчас Зона заставляла жертвовать им, чтобы спасти других, лежащих в лазарете. Меньшее зло, жертва меньшинства, ради большинства. Но каждый из них, и сама Май были тем меньшинством, из которых большинство и состояло. Наверное, жертвовать чем-то во имя чего-то было большим талантом, которым она не обладала. Поэтому, недолго думая, протянула руку и вытащила из поясного контейнера «живицу».
Приложенный к ране артефакт сверкнул яркой, скоротечной вспышкой. «Живица» не была одноразовой панацеей, но с каждым применением теряла часть своих свойств. Доктор как пить дать развоняется и даст обещанное в куда меньшем объеме, но мнение Доктора сейчас было последним, о чём Май могла думать. «Живица» едва заметно нагревалась, отдавая Холодку лечебное тепло, края раны бледнели, кровь перестала сочиться. Холодок открыл глаза, несколько секунд таращился на Май, затем на сияющее пятно на боку, и вдруг, осознав, что происходит, оттолкнул от себя артефакт.
– Не смей! Ты спятила? Зачем?!
– Что б ты жил, дурак! Смотри, затянуло почти!
– Не надо мне! Не надо так! Тебе Настоятель башку открутит!
– Уж разберусь как-нибудь.
Запихнув злополучный арт в контейнер, Май почувствовала, как её трясет. Она еще никогда не подводила Настоятеля. Сама мысль об этом казалась дикой и кощунственной, рушащей что- то стержневое, основное в самом её существе. Май вдруг увидела каким-то неимоверным вывертом воображения, как смотрят на неё зеркальные пятна маски на лице Настоятеля, и эти пятна бьют презрением, разочарованием сильнее, чем любые человеческие глаза. Она резко махнула головой. Сделано так сделано. Что теперь? Назад время не отмотаешь.
– Хорош голосить. Надо с этой тварью делать что-то.
Холодок не ответил, всхлипнул как-то по-детски, прижал ко лбу стиснутые в кулак пальцы. Они все были привязаны друг к другу – с той силой, не позволяющей жить в ущерб другого. Май отвернулась, поискала глазами его оружие. Холодок таскал с собой «Грозу», так кстати заряженную осколочной гранатой «Костер». Магазин полон, в вещмешке еще один. Ну хоть что-то. Последняя «фосфорка» тоже оказалась кстати. Теперь только выбрать хорошую позицию. Что б наверняка...
Наружу она выбралась через узкое окно в подсобке. Молясь, чтобы сухая, подгнившая лестница выдержала её вес, с трудом взобралась на крышу и отшвырнула гнилье ногой. Расчет здесь только один: для твари залезть наверх – один прыжок, и Май достаточно нашумела, чтобы привлечь её внимание. Встав посредине крыши, она крутила головой во все стороны, с АГК наизготовку, чтобы не пропустить сгустившийся воздух, прыжок скотины, который предстояло встретить влёт. Тварь оказалась хитрее. Май поняла это в последний момент, когда склизкий язык обвил лодыжку и дернул изо всей силы. Если бы она стояла чуть ближе к краю, полетела бы с крыши к чертовой матери, прямо под когти мутанта. Май сама не знала, как умудрилась свалиться лицом вниз, перевернуться, и интуитивно, не думая, нажать на пусковик. Летящий на неё в прыжке мутант схлопотал гранату в грудь. Его снесло с крыши, ухнуло так, что даже сквозь шлем заложило уши. Май вскочила, швырнула «фосфорку» на звук. Ядовитая начинка жгла так и не сдохшую от выстрела осколочной тварь, заставляла бесноваться в отравленном дыму, а затем выскочить под выстрел.
Она была неимоверно быстрой, даже когда фосфор разъел мышцы и белесую плоть, и больше половины выстрелов прошли мимо. И всё же каким-то чудом, Май удалось пару раз попасть в голову твари. Не решаясь слезть на землю, она смотрела, как гадина повалилась наконец на землю, какое-то время силилась подняться, но так и не сумела. Добрые десять минут лежала, вздрагивая всем телом, а потом замерла. Май поменяла последний магазин, прицелилась и теперь садила точно в голову, разбрызгивая белое с красным. Теперь можно было спуститься, осмотреть тварюгу и сделать несколько фоток – новый мутант есть новый мутант, братья должны быть готовы, мало ли столкнет Зона.
Влезть в окно оказалось труднее, чем из него вылезти. Свалившись на пыльный пол, Май собрала оставшиеся вещи в вещмешок Холодка, закинула себе на спину и помогла ему встать. Вцепившись в Май, он поднялся на ноги, несколько минут простоял, справляясь с головокружением, а потом поковылял вслед за ней к выходу, спотыкаясь на каждом шагу. Май набрала сообщение, бросила в сеть «Монолита» – выйдут из глушняка, само дойдет. Но сначала стащить Кнута с аномалии и похоронить, как полагается. В подсобке вроде бы лопата была... «Монолит» не бросает своих.
Май усадила Холодка на крыльцо и побрела в сторону оставленного тела. Лучше поторопиться. День безудержно клонился к вечеру, и нужно было спешить добраться до своих до темноты.
|
, но чертовски рад, что понравилось.
А дальше широкое поле для домысливания: найти цель? разобраться с Рубежом? еще раз пересечься с Лебедевым? с Барменом? создать вообще новый облик Зоны? В общем линий и замутов можно насоздавать великое множество, если задаться целью. 
